Антибард: московский роман - Александр О`Шеннон

— Самым последним. Давайте выпьем, мне тут кое с кем пообщаться надо. Но я еще вернусь.

— С бабой небось, — хмуро говорит Кулик. — Познакомил бы, что ли, с кем-нибудь, Степанов…

— Да иди и знакомься! Целый малинник вокруг…

Кулик всегда хмур, бородат, одет бог знает во что, даже мой поношенный свитер по сравнению с его какой-то полуженской, вытянутой на локтях кофтой тропического оттенка кажется от Армани. Всегда треснувшие очки. В общем, типичный байдарочник. По-моему, никто не знает, как его зовут, — все Кулик да Кулик…

— Бабы со мной знакомиться не хотят, — ухмыляется Кулик, дымя, — антураж не тот. А ты у нас знаменитость.

— Сам ты знаменитость. Ладно, давайте выпьем.

— Чтоб хуй стоял и деньги были! — провозглашает Павлов.

Сто лет этого тоста не слышал. Самый, по-моему, хороший тост. А действительно, что еще мужику в жизни надо? И без того, и без другого — мужик не мужик. Особенно без стоящего хуя. Без денег еще как-то можно прожить, правда, дерьмово так, страшно напрягаясь, стыдясь себя и злясь на весь мир, но можно…

Я еще когда покидал больницу, подумал: «Неужели вся жизнь моя уйдет на добывание денег?» Любым способом — не так, так эдак. Изнуряя себя. Деньги! Деньги!.. Деньги, которые пахнут. Провоняли мертвечиной. Чтобы жить, чтобы чему-то там соответствовать… Чтобы красиво ебаться и пить не Лешин целебный самогон. Чтобы попробовать наконец лангуста. Трудиться. Пребывая всю жизнь в ужасе перед нищей, позорной, отвратительной русской старостью. Почему я — это я? Почему мне в жизни никто ничего не дал, никто ничего не оставил? Почему я не наследник хотя бы чего-нибудь?.. Хотя бы малогабаритной квартирки с сидячей ванной в спальном районе? Или покосившейся дачи? О моей стране я вообще молчу, от нее ни хрена не дождешься, кроме дефолтов и реформы ЖКХ. Ей бы хоть с пенсионерами, беспризорными, рабочими, докторами и учителями как-то разобраться и самой при этом не накрыться медным тазом, а то дальше, кажется, уже некуда — немцы скоро нашим ветеранам ВОВ начнут платить пенсии, боевые и наградные, и приглашать на лечение в Германию… А здесь, случись что, нас даже сам сноб-патриот Н.С. Михалков не спасет со своими православием, самодержавием и народностью. Повылазят из всех подвалов, со свалок, из лесов, бидонвилей и с чердаков Нечерноземной полосы шайки представителей электората. И такое начнется, что Америка нам больше бездуховной не покажется, будем рады ноги унести куда угодно, даже в Румынию, а прибалтов, которые скрипя зубами, но все-таки пустят нас в качестве несчастных беженцев, сердечно поприветствуем и — так уж и быть! — благородно согласимся считать их древними славянами, одураченными в свое время крестоносцами. И возблагодарим Господа за то, что Прибалтика входит в НАТО, ибо, в случае чего, оно нас в обиду не даст и защитит Цвет Русской Нации от кровожадных орд наших бывших соотечественников под предводительством очередного Тухачевского. А Америка… Ох уж эта Америка! С Америки наше эмигрантское правительство Духовного Возрождения и Осмысления во главе с Н.С. Михалковым сурово спросит, почему это, дескать, они, считающие себя демократами и борцами за свободу, только перетирают в своих конгрессах и сенатах и все никак не решаются послать в Россию миллионный экспедиционный корпус для уничтожения Народно-Антинародного Режима. «Где же ваша хваленая принципиальность, господа?» — гневно бросит им в лица Тот Самый Михалков. И когда сенат все-таки даст «добро», не устояв под давлением всполошившегося еврейского лобби и европейских правительств, впавших в панику перед заполнившими параноидально-стерильные города Запада хаотичными толпами русских писателей, журналистов, актеров, адвокатов, режиссеров, политиков и телезвезд, которые категорически откажутся идти в таксисты или петь под гитару казачьи песни А. Розенбаума в сети русских забегаловок «Зеленая тоска», но со скандалом потребуют денег на немедленное открытие русских эмигрантских издательств, театров, киностудий, мюзик-холлов и ротари-клубов, мы за это — была не была! — решимся просморкаться досуха и уже больше никогда не лить слез по Саддаму Хусейну, хмуро согласившись с тем, что, в сущности, нам всегда было на него глубоко наплевать. А те, кому не повезло, кто доверился новой власти, будут засыпать Беломорканал под строгим присмотром Ставших Всем шахтеров, металлургов, врачей, учителей, беспризорных, бомжей, сексуальных маньяков и матерей-одиночек… Что-то такое давно уже носится в воздухе… Недаром ведь все эти патриоты России при деньгах, от которых только и слышишь: «Россия! Родина! Народ!», которые умоляют русских женщин рожать, да побольше, своих дочерей и сыновей предпочитают женить исключительно на западных гражданах и гражданках. В России хорошо бабки делать, а вкладывать их, замки покупать, детей обучать и внуков иметь лучше где-нибудь подальше, там, где живут тупые, жадные и скучные европейцы, американцы и австралийцы. Там же, при всплеске очередного русского бунта, бессмысленного и беспощадного, и отсидеться можно. Потому-то наши банкиры, политики, реформаторы, олигархи и работники спецслужб только в страшном сне могут себе представить, что англичане выдают России Закаева. Он англичанам нужен как собаке пятая нога, одна лишняя головная боль; и вся надежда наших потенциальных изгнанников на традиционный консерватизм судей ее величества и простых англосаксов, которые в свое время перебили, уморили голодом и продали в рабство миллионы негров, индусов, ирландцев, китайцев и индейцев, в результате чего приобрели комплексы, граничащие с паранойей, что заставляют их вставать на защиту всех международных отморозков и негодяев, сумевших добраться до берегов Великобритании, но если они его выдадут, появится прецедент, самое страшное слово в юриспруденции. Тогда англичанам придется выдавать всех остальных — и тех, кто прибежал к ним раньше, и тех, кто только собирается. И куда тогда прикажете всем этим банкирам, политикам, реформаторам, олигархам и работникам спецслужб валить? А валить-то ведь все равно придется, так или иначе, когда Кремлю перед предстоящими выборами потребуется швырнуть на растерзание разочарованному народу кого-нибудь из скорбного списка, любовно составленного демоническим Волошиным. Американцы, конечно, тоже никого не выдают, но и впаивают на полную катушку, у них с этим строго. Разве что только в Ливию, к Муамару Каддафи… И поэтому они теперь, как древляне, парятся в саунах с задастыми девками, и спроси у них заглянувший Генпрокурор: «Ну что, охальники, рады небось, что британцы не выдают нам террориста Закаева?» ответили бы согласным хором: «Пуще нам это басаевской смерти!..»

Я лично, будь у меня деньги, так бы и жил — приезжал бы в красавицу Москву недельки на две отвязно покуролесить, а потом уезжал бы месяца на три отдыхать, изнуренный русским гостеприимством, в уютный домик с камином где-нибудь на берегу залива Голуэй. И при этом беззаветно любил бы Родину. Чем у тебя больше денег, тем сильнее ты любишь Родину. Особенно издалека. Кручинишься о народе. И при этом не собираешься возвращаться. Как Гинзбурги. Только у меня вот денег нет, не было и не будет, я знаю. Поэтому я ничего и никого не люблю. Даже себя. Отношусь к себе с болезненным критиканством. Песни свои терпеть не могу. И чужие тоже. Единственная моя отрада — это то, что хуй все еще стоит. Мой Мася! Солнце мое… И хорошо, подлец, стоит! А может, мне стать альфонсом? Плюнуть на всю эту бардовскую мутотень, оставить на откуп бездарям и графоманам и зарабатывать бабки хуем? Чем не труд? Во всяком случае, куда почетнее, чем больных старух из квартир выкидывать или тухлятиной торговать. Стать, допустим, апологетом русского садомазохизма… Все женщины это любят, если, конечно, в меру. С оттенком театральности. Осуществлять, так сказать, тайные желания. Невысказанное… Преподносить запретный плод со всем непередаваемым изяществом творческой натуры. Подучить французский — он так возбуждающ! Qu’est-ce que vous voulez, madame? Отрастать бакенбарды и стать мачо. Взять в долг денег и приодеться. Носить бабочку. Выработать огненный взор и быть притягательно-циничным. Действовать на женщин завораживающе. Гипнотически… Черт его знает… Как-то лень. Ведь изъедят женщины до полной меланхолии… Жиголо ты или не жиголо — все равно потребуют жениться, у нас тут не прагматичный Запад, у нас женщины романтичные, доверчивые, трепетные и честные. Начнутся слезы, угрозы, припадки, особенно обидчивые могут даже киллера нанять — пэтэушника из соседнего подъезда с бейсбольной битой за десять долларов, у нас это запросто. Всегда возникают эти проблемы с русским женщинами, даже когда, кажется, уже расставил все точки над i. Чувствуют женщины мою тонкую, деликатную, безотказную натуру, их в этом смысле не обманешь. Так и спекусь я на первой же послушнице, естественно, бесквартирной и безденежной…